— Мы позвонили Роберту Планту домой, и он рассказал нам секрет, как оставаться вдохновленным…
«Сегодня ветрено, — говорит Роберт Плант. — Возможно, мы готовимся попрощаться с летом».
С наступлением нового сезона Роберт Плант возвращается из своего дома в Вустершире, Англия, «в паре миль от берегов нашей прекрасной реки Северн, которая разделяет Англию и Уэльс». Это место оказалось ключевым для нового альбома Роберта Планта и его проекта, группы Saving Grace — к его большому удивлению, после того, как его сотрудничество с Эллисон Краусс Raising Sand, за которое он получил премию «Грэмми» в 2007 году, привело к десятилетию, в течение которого он в основном жил в США и посвятил себя американской сцене.
Эта пластинка стала его 12-м сольным альбомом после распада Led Zeppelin в 1980 году. Прошло целых восемь лет с момента выхода последнего релиза Роберта Планта, Carry Fire 2017 года, записанного с Sensational Space Shifters — одной из целой череды групп, с которыми он сотрудничал в XXI веке. Его музыкальное любопытство и творческий дух открыли ему множество жанров и континентов, но теперь неожиданно привели его обратно в его родной город.
«Я обнаружил, что провожу в Великобритании всё меньше и меньше времени», — говорит он о периоде, последовавшем за Raising Sand. «Я редко возвращался туда, где сейчас, потому что видел, что нахожусь на подъёме, и моя кривая обучения становилась всё шире и шире. Так что я толком никого не видел там, где живу. Я вижу соседей, вижу фермера, слышу по утрам скот — это библейская сцена, но я никогда не проводил там много времени. И, честно говоря, с конца 80-х я чувствовал, что местная сцена не может мне ничего предложить. Я никогда не думал, что мой правильный путь приведёт меня обратно в британский проект. Я переехал в Нэшвилл, в Остин, и моя чаша переполнилась».
Но где-то в 2018 году Роберт Плант познакомился с местным музыкантом по имени Мэтт Уорли, который разделял его интересы в отношении разнообразия и истории рутс-музыки. Собрав единомышленников, они начали записываться и давать небольшие концерты в этом районе. После того, как пандемия немного затормозила их работу, они снова взялись за дело и создали сдержанный, акустический, невероятно разнообразный, но при этом впечатляюще цельный альбом, включающий традиционные блюз, госпел и фолк, а также материал современных исполнителей: Low Anthem, Сары Сискинд и Low.
Saving Grace — это во многом групповая работа: Уорли ведёт за собой песню «Soul of a Man» группы Blind Willie Johnson, а в центре внимания — новая вокалистка Роберта Планта, Сьюзи Дайан. «Она крутая басистка и умеет играть на аккордеоне, — говорит он, — и она просто бомба».
Проект подтверждает статус Роберта Планта как самой предприимчивой фигуры в величайшем поколении рока, преданной своему призванию, куда бы оно ни привело. Накануне первой репетиции предстоящего тура группы — «Я просто хочу, чтобы это было захватывающе», — говорит он; «Думаю, это должно быть радостным опытом», — 77-летний Роберт Плант отмахивается от мысли, что его отношение к жизни чем-то отличается от других.
«Люди вроде меня используют книги, чтобы передвигаться. И в конце концов, мой телефонный справочник — а я до сих пор ношу с собой и книгу, и телефон — битком набит номерами искателей приключений. Вот чего я хочу, и вот что у меня есть».
— Эта беседа была отредактирована для ясности и длины.
ESQUIRE: До выхода этого альбома вы работали с этими музыкантами пять-шесть лет. Терпение лопнуло со временем?
РОБЕРТ ПЛАНТ: Я с радостью работал с Элисон Краусс и большую часть времени и своих музыкальных амбиций посвящал этому миру. Люди спрашивали: «Какую музыку ты играешь сейчас, Роберт?», и я начинал расписывать великолепие музыки тех мест, которые так меня манят. И вот однажды кто-то задал мне тот же вопрос, но потом вернулся и пополнил эту библиотеку радости. Это был Мэтт Уорли, участник нашей группы. Он очень интересный и колоритный музыкант, и в конце концов мы решили: «Что ж, давайте играть — вот чем мы занимаемся».
Затем появились люди – Тони [Келси], ещё один потрясающий музыкант, великолепный исполнитель на мандолине. Так постепенно мы начали что-то делать, но без какого-либо намерения выходить за пределы этих крошечных залов на границе с Уэльсом, потому что я не видел ничего, чем хотел бы заниматься, кроме пения ради удовольствия от пения. Мне не хотелось возвращаться в игру, где от меня требовалось бы что-то продвигать или развивать. Но потом, неизбежно, поскольку мы начали получать удовольствие от того, что делаем, всё пошло как по маслу. Особенно в тот период моей жизни я был весьма удивлён, обнаружив, что это дало мощный импульс, как в музыкальном плане, так и в плане азарта.
— Получилась ли пластинка в итоге в том виде, в каком она изначально представлялась вам?
Никогда. Я и представить себе этого не мог. Наша нынешняя сплочённость, смешение и переплетение стилей, — всё это возникло благодаря множеству небольших концертов без рекламы, без сайта, без мерча, без ничего, просто в этих маленьких валлийских городках или в великолепном туре по художественным и фольклорным фестивалям западного побережья Ирландии. Это было просто невероятно — просто дар небес, честно говоря.
— Вы выступали на самых больших стадионах и на самых крупнейших и популярнейших концертах. Довольно дико, что вы просто так зажигаете и играете в пабе или на этих маленьких фестивальных площадках.
Ну, мы не играли в пабах. Это не группа из бара, это как небольшая выставка, которая открывает нам потрёпанные уголки чужой жизни и красоту чужой музыки из далёкого прошлого.
Так что я совсем не так к этому относился, потому что никогда, никогда не думал, что окажусь в такой момент своей жизни — или вернусь на 50 лет назад. Конечно, это было невероятно. Всё это было невероятно. Но худшее на свете для меня — найти что-то необычное и всегда жить этим моментом. Меня пригласили выступить в Западной Африке. Я пел с Tinariwen в Париже, с Ali Farka Touré в Мали, в Тимбукту. Мне удалось поучаствовать в самых разных музыкальных жанрах. Вот что делаешь, когда есть время и в паспорте ещё остались пустые страницы: можно двигаться дальше.
— Что вы слышите в своём голосе на этой пластинке? Что она в вас выявила?
Это пробуждает настоящую чувствительность, потому что во время пения я не перенимаю чужую индивидуальность. Я просто развиваю свою собственную, которая зародилась много лет назад.
— Меняется ли это в разные периоды твоей жизни? Очевидно, ваш подход к блюзовому материалу изменился — исполнять песни Memphis Minnie с Led Zeppelin — это совсем не то же самое, что исполнять Memphis Minnie сейчас.
Всё это не просто чистый блюз или что-то в этом роде. Я пытаюсь создать свою собственную маленькую, крошечную, отколовшуюся республику, это сочетание самых разных музыкальных стилей, которые мы играем так, как чувствуем. У нас теперь есть нечто уникальное — нет, не уникальное. У каждой группы должно быть что-то подобное. Мы научились жить и играть вместе, чувствовать друг друга. Я не пытаюсь соответствовать чьей-то репутации или какой-то другой эпохе. Я просто делаю это, потому что это хорошо.
— Поразительно, что вы сохранили этот энтузиазм и стремление к исследованию. Это совсем не то, что делают все остальные рок-звёзды в определённый момент.
Думаю, приходит время, когда ты перестаёшь быть рок-звездой, потому что ты на самом деле не подписывался на это. Ты чувствовал волнение, преувеличение и осваивал профессию, которая никогда тебя не подведёт. Так что каждый идёт своим путём. И быть вокалистом, быть в авангарде выступлений с группой из четырёх человек, возможно, облегчило задачу, позволило мне устремиться в неизведанное, и я не боялся потерпеть неудачу, потому что именно так мы и получили эту работу.
— Чтобы выполнять эту работу, нужно быть бесстрашным.
Но тебе ведь нечего терять, правда? Ты либо хорош, либо нет, либо можешь быть хорош, или будешь хорош в этом качестве. Но одно можно сказать наверняка: есть время остановиться, а есть время продолжить, и я считаю, что остановка — это хорошо. Я могу читать книги, может быть, даже скрыться в горах Уэльса и искать кельтские племена, или чем я там ещё занимаюсь. Но я расцветаю там, где вы меня снова увидите.
— Действительно, тур уже не за горами. Вы всё ещё ждёте его с нетерпением или это неизбежное зло?
О, как красиво — «Необходимое зло». Это могло бы стать названием следующего альбома. Честно говоря, я не знаю. Никакого давления не ощущается, ведь что мне делать? В сознании многих людей, включая меня самого, каждое десятилетие имело для меня свою индивидуальность, свою собственную, свою вовлеченность и свои ощущения вокруг. Я очень доволен тем, как развивался этот музыкальный стиль, который я упорно развивал и которым наслаждался благодаря этим уникальным талантам. И лучший способ насладиться всем этим, когда выходишь из студии — когда говоришь: «Всё, готово» — это просто выйти на старую сцену, когда зажигается свет, и сделать это. Просто выпустить.
— Saving Grace — это, безусловно, групповой проект, но вы же — один из самых ярких фронтменов во всей истории…
Что ж, старые привычки трудно искоренить. Но я знаю, что самое худшее на свете — это отслеживать свои события. С 1966 года, когда вышел мой первый альбом на Columbia, ещё до Джимми и Джона Пола, я тогда работал с Джоном Бонэмом, самое худшее на свете — это отслеживать всё. Нужно просто выпустить это наружу. Неважно, носишь ли ты комбинезон и шляпу Вуди Гатри или, может быть, какие-нибудь комбинезоны, которые сейчас носит Бадди Гай. Вот оно. Никакого костюма, никакого парика и никакого Вегаса.
— То есть в будущем вы не планируете жить в Лас-Вегасе?
Ну, я могу сыграть хорошего Мэла Торме, но, думаю, я приберегу это на старость.
Comments on Роберт Плант дал интервью Esquire